Хотя в школе репутация Кисараги оставляла... Мягко говоря оставляла желать лучшего, то такого не скажешь о его соседях и других людях в городе, как правило уже среднего или старшего возраста, с которыми юноша чудо как приветлив и вообще помощник номер один. По крайней мере, среди большинства своих сверстников. Это конечно относилось определенно не ко всем людям в городе, ведь нельзя было угодить всем, но в целом его положение здесь было намного лучше, чем в тюрьме легко режима.

Как-то раз, помогая какой-то бабушке донести два чертовски тяжелых мешка с рисом, больной, охающий и еще не отошедший после битвы на свалке Кисараги – справился со своей работой. И пока старушка готовила чай, чтобы угостить юношу, она предалась размышлением о прошлом, говорила про свою семью... И несколько раз упомянула храм.
– А тут есть храм? – Удивленно вопросил Нибори, с трудом разгибаясь и чувствуя, как огромный синяк все сильнее "давит" на ребра. Иллюзия, конечно, но неприятная.
И как оказалось да. Храм действительно есть. И как дойти до него бабушка тоже сказала. Не то чтобы блондин был особо верующим, однако он все же верил в высшие силы. Точнее поверил в них, после того как увидел свою персону. Если есть они, то почему не быть и богам?

– Если... Боги и существуют... То... Я ненавижу… Их… Чувство юмора...
Обливаясь потом, прихрамывая и держась за щеку, на которой отчетливо было виден длинный, но уже засохший парез, Кисараги поднимался по ступенькам. Вообще-то это было не так уж и трудно, будь он в прежней форме и не таская перед этим мешки целый час туда-сюда. Но в своем нынешнем состоянии он был похож на старого дедка, которого даже ребенок может завалить на пол.

В конце концов, запыхавшийся в край школьник сделал несколько последних шагов, увидел строение действительно напоминающие храм и...

– Ащаьоат... Оотсука-семпай, что вы тут делаете? – От неожиданности Кисараги не успел перейти из своей "городской" формы в "школьную" и вместо довольно грубого ответа вышел... Очень приличный и правильный. Словно Кисараги всегда был хорошим и правильным парнем.

Вопрос был до нельзя глупым. Ведь на "очкастом семпае", как он обращался к нему в школе, были одеяния жреца. И что он тут дело было ясно как день божий. Или, скорее, вечер.

– Я тут… Храм пришел посмотреть. – Еще немного выдавил из себя блондин. Панически. Ему резко захотелось провалиться на землю. Еще никогда Кисараги не был так близок к разрушению своего образа как сейчас.

Отредактировано Kisaragi Nibori (2018-02-24 15:27:15)

Кисараги смотрел на семпая не мигая, не пропуская ни движения с его стороны. Словно стояло ему отвлечься – и произойдёт что-то ужасное. Как Нобуо отреагирует на «хулигана», что решил посетить храм? И что вообще будет делать? Юноша облезал засохшие губы, ожидая вердикт.

Но ничего страшного не произошло. Брюнет протянул удивленное "О" и попросил немного подождать. Вот и вся реакция на его появление. Нибори коротко кивнул и воспользовался небольшой заминкой, чтобы отдышаться и немного привести себя в порядок, поправляя одежду и слегка приглаживая растрепанные волосы. Мысли же его были заняты дальнейшей линией поведения. Стоит ли снова начать себе как в школе? «Определенно нет». Он мог бы так наступить, но сейчас блондин находится рядом с храмом, святым местом. Да, Ооцука-сан был из его школы, но сейчас строгий семпай выступал как один из служителей богов. Может подрабатывает? Или живет тут? «Ну, зато теперь мне ясно, откуда у него такое отношение к дисциплине и порядку. Попробуй вести себя по другому в храме, где традиции являются основополагающими! Надеюсь, я его тут не сильно раздражаю своим присутствием». В любом случае, он решил соблюдать и придерживаться своего городского образ до конца, даже если это разрушит школьную маску. От одного очкарика ничего не должно измениться в общей картине. «Хотя мне кажется, что в последнее время я как-то слишком сильно расслабился в этом плане. Хотя... Попробуй действовать как раньше, учитывая все эти таинственные убийства и появление Персоны».

Сэмпай вернулся, официально поприветствовав гостя поклоном. Кисараги не остался в стороне и также поклонился в ответ, копируя стиль служителя храма. Тут-то... Его царапина и была замечена членом дисциплинарного комитета.
– Участвовал в одной драке. – Честно произнес блондин, легонько поглаживая царапину. Карминоу практически никогда не лгал в школе, так что вряд ли такая искренность могла удивить Нобуо. – Ничего необычного, на самом деле… Но как скажите, Оцука-сэмпай! На храм всегда останется время. – С этими словами Кисараги последовал за своим старшим внутрь территории, не благодаря активным старанием сэмпая, подталкивающего его поспешить.

Вот он, храм. Место, куда спускаются боги, чтобы выслушать и помочь смертным. Так вроде бы говорят, да? Но это место... Вызывало легкий налет тоски у юноши. До того, как он успел войти в жилые помещения, он краем глаза смог отметить насколько время может быть безжалостным. Краска стала блеклой, где-то явно требуется небольшая реконструкция и... Кроме голоса священника, эхом раздающемся по всему месту, было в целом зловеще тихо, словно тут никого и не было. Впрочем, уже через пару мгновений он оказался в жилых помещениях, куда его активно сопровождал сэмпай и странное, тревожащие настроение исчезло.

– Как много людей посещает храм? – Все же решил задать вопрос юноша, разрывая тишину между ними. – Я живу тут уже третий год, а о его существовании узнал недавно совершенно случайно. – Конечно, это было не слишком тактично с его стороны, однако лучшей темы для разговора он прямо сейчас найти не мог.

Облокотившись на одну из стенок, Кисараги задумчиво наблюдал за тем, как Нобуо искал злосчастную аптечку. И Нибори вполне мог понять своего товарища по несчастью – его собственная мать часто давала лекарство дедушке с бабушкой и потому постоянно перемещала злосчастную коробку из комнаты в комнату, предпочитая не хранить ту в одном месте. Потому последний год парень привык для себя покупать необходимые таблетки, бинты и прочие подобные вещи, необходимые уличному бойцу. Как правило, он их использовал после драки... В конце концов, сэмпай нашел аптечку и поставил ту на стол. Кисараги не стал более задерживаться в проходе и зашел внутрь комнаты, приближаясь к старшему.

– Это странно, на самом деле, – юноша задумчиво потер подбородок и легонько вздохнул, – ведь это маленький город с сильными традициями, вроде той же «правящей» семьи Цугуми. Казалось бы, такое отношение должно быть и к религии, м... – Парень замолчал. Ну еще бы. Его «должно» не совпадало с «реальным» положением дел. Хотелось стукнуть себя за столь... Прямой и не самый лучший ответ.

Чем больше Нобуо говорил, тем больше казалось, что он не так уж и прост, и даже у него есть своя собственная маска, которую он предпочитает носить в школе. Как блондин использовал собственную для создания жуткого образа, так и его семпай использовал образ этакого парня, помешенного на дисциплине. Кому попробуй не сказать, что на самом деле Ооцука способен говорить с такой фривольностью и пренебрежением в голосе, так засмеют же. Дисциплинарный комитет в частности.

– Может просто вам не хватает... не знаю... Рекламы? Или попытки привлечь ту же молодежь? На праздники же люди должны сюда приходить, верно? Да и новый поток горожан нахлынул, а среди них наверняка есть буддисты.

А потом началась дезинфекция. Блондину было крайне неловко, что ему вытирали лицо. И не по той причине, что это был парень – просто он сам мог это сделать. Хотя через пару секунд антисептик начал действовать, и блондин от сильного щипания раны стиснул зубы, да так, что они начали скрежетать. Милая сцена из типичной жизни школьников, но рассказывать о ней определенно не стоит. Еще люди не так поймут, ведь додумывать некоторые события, не обращая на реальные факты и положение вещей – типично для человека… Как только дезинфекция закончилась, Кисараги облегченно выдохнул.

– А как вы думаете, сэмпай? Они напали на девушку. Избили ее. И чуть было не засунули палку в... – парень на секунду запнулся, подбирая подходящее слово, – во влагалище. Думаете, что они этого не заслужили? Или что я их мог остановить при помощи слов? Маловероятно. Медлить было нельзя и я воспользовался лучшим методом, который до них дойдет – грубой силой.

Кисараги замолчал. Ненадолго.

– Я же все еще на территории храма, верно? Тогда позвольте мне немного исповедоваться, Ооцука-семпай. – Кисараги внезапно сел в традиционную японскую позу и немного прокашлялся, склонив голову. – Можете мне не верить, но раньше я всегда пытался решать проблемы мирно. Ну вы знаете – разговоры, убеждения, дипломатия и немного хитрости. В прошлом, старый я, всегда мог решить эти проблемы силой слова, а не кулака. Но однажды я столкнулся с ситуацией, когда над моей одноклассницей издевались… Сделаю небольшое отступление, чтобы внести ясность. Она мне нравилась. Я бы не назвал это любовью, мне тогда лет 8-9 было… Но да. Она мне нравилась. Как человек, как персона, я хотел с ней дружить и дружил с ней. Радовался всем тем моментам, когда был рядом с ней, хехе… Но вернемся к рассказу. Дети жестоки. Общество жестоко. Ее травили как дикого зверя, так как ее семья была неполноценна и по школе ходили всякие недостоверные слушки про ее счет. Безобидные для взрослых, но «дикие» для детей. Часть моих одноклассников частенько донимали ее. Били, тянули за волосы, портили вещи, изрисовывали учебник и парту. Да я думаю вам и так известны все эти приемы, сэмпай – классика же. Я пытался помочь, следуя своим принципам. Но этого оказалось мало. Все попытки были тщетны. – Парень замолчал на несколько секунд, словно пытаясь перевести дух. – Ее отец ничего не делал, ему вообще было плевать на нее. Учителя не обращали внимания или все списывали на детские шалости. Им всем было плевать. И однажды одно из таких издевательств закончилась тем, что она попала в больницу. Перебиты ноги, серьезно ранена. Возможно, она больше никогда не сможет ходить. Ей сломали ноги. Возможно они держали ее за руки, а кто-то другой бросил на них камень, я не знаю. А потом детки сказали, что это несчастный случай. Что она сама взяла и упала на камень. Это бред. Как можно упасть на камень так, чтобы сломать две чертовы ноги?! И знаешь что самое забавное в этом, сэмпай? Им поверили! Черт возьми, поверили! Может просто не хотели разводить скандал или еще чего. Факт остается фактом. Но я... – В глазах парня мелькнула просто неистовая ярость и жажда крови, – я знал, что было на самом деле. Правосудие не хотело их настигать и тогда я решил: «Если они прибегают к насилию, то чем я хуже? Око за око, зуб за зуб». Конечно же, первые попытки что-то сделать мне самому стояли лишь боли и унижения. Но с каждым проигрышем я становился сильнее. С каждым проигрышем я чувствовал вскипающее в себе доселе невиданные эмоции. Ярость. Ненависть. Гнев. Кровожадность. И однажды я победил. А потом победил еще раз. И еще. Я чувствовал удовлетворение за каждого избитого мной обидчика. Я их наказывал. Платил им вдвойне за все, что они ей сделали. Каждый сущий день их появление в школе стал для них адом… И не только в школе. Я преследовал их. Запугивал и угрожал. И знаете, что забавно, Ооцука-семпай? Они же жаловались, да всерьез никто не воспринимал! Детские же проделки!

Юноша закрыл глаза и тяжело, несколько грустно засмеялся.

– Я их довел до полного отчаянья. Но когда я пришел в больницу и рассказал ей про то что сделал, что ее больше не будут беспокоить те маленькие сволочи... Она разозлилась. Сказала, что я не должен так делать. Что я сам похож на хулигана. Что она меня знала совсем не таким. Что я ее пугаю. Да, я изменился. Действительно изменился в худшую сторону, ха-ха. Я не кричал на нее. Не ударил. Она кричала чтобы я ушел – и я ушел. И границы моей ненависти ко всем этим уш... бандитам увеличилась еще больше. С тех пор я ее так и не видел. А единственное что осталось у меня в жизни, так это возможность нести справедливость туда, где ее нет.

Он открыл глаза и тяжело вздохнул.

– Подумайте, семпай, почему я хожу в школе вечно недовольным, злым и старающимся не ввязываться в общественную деятельность. Это довольно просто. – Парень легонько улыбнулся и даже хохотнул. – И чертовски глупо.

Конечно, исповедоваться в буддийском святилище было довольно странно. С другой стороны, это был единственный храм во всем городе, так что выбирать не приходилось. Работать с чем есть – жизненное кредо паладина. Рассказать же старому монаху о своем детстве было... Довольно глупо. Его бы не поняли. А вот школьник, который на несколько лет старше, более «открыт» и не предвзят – другое дело. Может его и не поймут, но хотя бы степень осуждения будет не такая высокая, как со стороны взрослых. Они часто пренебрегают ими, подростками и детьми, считая, что несовершеннолетним до настоящих взрослых проблем как до звезд. Жаль, но мир в действительности не так прост, как многим хотелось бы. И что он, возможно, сам через два десятка лет не будет понимать проблемы подрастающего поколения.

Под конец своего рассказал Кисараги ощутил облегчение. То самое, когда ты что-то долго держишь в себе, накапливая негативные эмоции, а потом просто рассказываешь кому-нибудь о своей проблеме и тебе становится легче... Даже если проблему уже решить нельзя. Он был благодарён человеку, сидящему перед ним, что спокойно выслушал весь рассказ и не перебивал его. Это дорого стояло. Может это было мелочью для кого-то... Но явно не для блондина.

– Спасибо, что выслушали мою историю, семпай. И да, возможно вы правы, – Нибори легонько посмеялся и опустил глаза в пол, о чем-то задумываясь, – но смотреть на мир с такой точки зрения мне пока никто не запрещает. Верно?

После рассказа Нобуо встал, убрал все вещи в аптечку и начал заваривать чай. Все больше и больше это посещение казалось не актом обычного осмотра достопримечательностей, а посиделками двух друзей. Как в гости пришел. «Когда это было в последний раз? Года… Четыре назад?» Не хватало только врубить телек, чтобы тот висел на фоне, да начать обсуждать простые, школьные, может даже веселые, вещи – нежели ворошить мрачное прошлое. Хорошо, что Ооцука-семпай не был так сильно предвзят к нему. Иначе этого разговора и вовсе могло не случится. «Хах, в Дисциплинарном комитете действительно неплохие люди! Даже Джун, если подумать. Ох, ну и зачем я это вспомнил…»

– Да, чай был бы неплох, спасибо. – Парень кивнул на заманчивое предложение, а вскоре семпай протянул ему чашку чая с горячим напитком. Тот приятно жегся в руках, несколько разбавляя «холодную» атмосферу в комнате. – Еще раз спасибо. Итак... – Кисараги подождал, когда Нобуо сядет. – Что за историю вы мне хотите поведать?