Ну, я отношения никакого не имею к Магнето, но пусть будет пост от Апока.
Его разум покоился в черном коконе вакуума, куда не пробивался ни один лучик с того света, что остался за пределами его физической оболочки. Его разум не взаимодействовал с этим миром. Ни с одним из миров, плавно покачиваясь на черных волнах бесконечного ничто.
До тех самых пор, пока волны не начали подниматься все выше и выше, переходя в полноценный шторм. порывы ветра, что усиливались минута за минутой, приносили нарастающее напряжение, грозились перевернуть тут все вверх дном, затопить небо и осушить дно. Голоса шептали, сначала тихо, потом все громче и настойчивее, звали свое божество, давали ему имя, обрекали в форму, кланялись ему, приносили себя в жертву, предлагали иные блага. Голоса становились все назойливее, трещали, требовали внимания и разум его начал откликаться. Стряхивать с себя пыль, реагировать на шум, прекращаться цепляться за волны безмятежности. Неужели пришло его время? Неужели все начинается опять? Неужели в этот раз он не допустит ошибки?..
Песок осыпался с бархана ровно с той же скоростью, с которой попадал с лопаты рабочего на верх этого бархана. Движения были монотонны, хоть и торопливы. Человек с упорством голема раз за разом наклонялся и поднимался, стряхивая со своей лопаты новую порцию желтого песка, прикрывающего верх пирамиды. Он видел карты, он копал ровно в том месте, где стояла отметка, навигатор не мог врать, и не врал, потом как лопата давно уже нащупала камень под слоем перелетной пыли. Вскоре ему сменил другой, но такой же в своей сути и природе человек. Они все были рабами, не взятыми в плен или выкупленными когда-то, но в своей натуре, они шли вперед, покорно облачаясь в одинаковые одежды, обривая головы и нашептывая давно выученные слова. Безликая масса с пустыми глазами.
Их никто не трогал на этом клочке земли, предпочитали обходить из объезжать. Сумасшедшие фанатики, сбившиеся в кучу в предвесеннем обострении сумасшествия. Их песнопения, их костры, их шатры, они все словно вернулись из своего века в прошлый, позапрошлый. Они не использовали технику, полагаясь лишь на свои собственные силы.
Через пару дней на поверхности показался край древней постройки, засыпанный временем, забытый людьми. Через день край уже на несколько метров возвышался над стоящими рядом неизвестными в плащах. Еще через день они нашли вход, осторожно вознося свои молитвы их единственному богу, ради которого они стали одинаковыми рабами, ради которого они пришли в этот мир, пришли сюда и стирали пальцы в кровь, пока копали и копали.
Они пробивались к его разуму, они звали все настойчивее, божество не могло больше игнорировать эти звуки, оно уже было разбужено, им оставалось только укутать его разум пеленой своей верности и вернуть его из черного омута в мир света и теней. Вернуть себе, показать свою преданность, впустить его в тот мир, который давно уже ждет перемен.
Автобус с туристами проезжал довольно далеко от этого места, с которого древний мутант взирал на пустыню, смиряя ее взглядом и прикидывая, сколько лет прошло, на сколько разрослась Сахара, как выветрились скалы, сколько звезд должно было смениться на небосклоне, пока он спал вынужденным сном в своей гробнице, похороненный под тоннами песка. Автобус его не интересовал, он даже не представлял, что это, но отчетливо чувствовал мощь, что двигалась на него с той стороны.
Беда не приходит одна, - всегда говорили люди. Он не был бедой, он был - спасением. Он был тем, кто сможет перестроить этот мир, кто сможет спасти его, но и он не приходил никогда один. Его верная свита потерялась в летах и веках, их кости смешались с воздухом, разнеслись по свету, но их дух, дух Всадников Апокалипсиса, жив и бродит по свету невидимой тенью, выискивая, с кого же начать. Кто будет следовать за ним. Кто примет его дары. Кто преподнесет свою верность к его лику. Кто верой и правдой послужит этому миру в его преображении.
- Голод.
Его мощь он чувствовал, стальные нервы, стальной взгляд, стальные канаты, завязанные узлом лишь касанием его разума. Он был все ближе и ближе, магнитом тянулся к тому, кто уже бережно затягивал на его руках веревки.
Голод будет первым. С его силой он дарует ему жажду разрушения. С его жаждой к нему придет понимание. С пониманием - наступит мир. Мир, построенный на пепелище прогнившего старого. А эта гниль раздражала ноздри древнего.
- Приди ко мне, мой Голод.
Он повернул свой взор в сторону приближающегося мужчины. Всегда любопытно увидеть, как же выглядит его будущий шедевр?..
13/03 — открытие 
